Воспоминания Анны Эдуардовны Шабельниковой, к.ф.-м.н.
Я хочу сказать несколько слов о человеке, который оставил очень большой след в моей жизни. Впервые я увидела Дмитрия Владимировича в 1955 году, когда, будучи студенткой МЭИ, пришла делать диплом в ИРЭ в лабораторию Н.Л. Яснопольского. Тогда ещё ИРЭ находился у Белорусского вокзала. Дмитрий Владимирович часто заходил в нашу лабораторию: высокий, элегантный, вежливый, неизменно благожелательный. Ко всем нам - дипломникам и молодым сотрудникам - он всегда обращался по имени-отчеству и находил возможным поговорить не только о научной работе, но и о литературных новинках (многие уже тогда выписывали и читали журналы "Новый мир", "Иностранную литературу").
Потом я много сталкивалась с Дмитрием Владимировичем и по делам аспирантуры. Я поступила в аспирантуру, когда моей дочери было два года. Естественно, я не могла отдавать занятиям в аспирантуре достаточно времени, и последний экзамен (по специальности) не успевала сдать в срок. Но Дмитрий Владимирович сказал мне, что, несмотря на его ко мне хорошее отношение, он будет вынужден отчислить меня из аспирантуры. Как говорится "Суров закон, но закон". И вот я сижу дома с заболевшей дочкой и учу квантовую механику (45 мин), а потом читаю сидящей напротив меня дочке "Приключения Незнайки" (15 мин). И так каждый час. Экзамен я сдала успешно и в срок, но с тех пор я терпеть не могу Незнайку (да и квантовую механику тоже).
Однажды, в 1970 году, встретив меня в коридоре, Дмитрий Владимирович с улыбкой сказал мне, что женщинам лучше всего защищать диссертацию на мартовском Совете. До 8 Марта оставалось три дня и я отшутилась, что уже не успею, на что Дмитрий Владимирович заметил: "Ну так ждём Вашу диссертацию на следующем мартовском Совете". Я не отнеслась к этому всерьёз, но Дмитрий Владимирович, заходя теперь в нашу лабораторию, неизменно напоминал мне об этом. Пришлось подналечь, но ближе к марту 1971 оказалось, что я не смогу попасть на мартовский Совет, так как моя очередь на защиту (в те времена была такая ОЧЕРЕДЬ!) не успевала подойти. Я снова расслабилась. И вот за месяц с небольшим до Совета Дмитрий Владимирович сказал мне, что он перенёс намеченную на март защиту другого аспиранта на другой Совет (тогда было два Совета) и поставил мою. Он выполнил своё обещание. Теперь мне надо было закончить все формальности и успеть разослать автореферат, как это требовалось, за месяц до защиты. Но в феврале 28 дней, а месяц считается 30 дней. И вот эти два дня чуть не сыграли роковую роль. Вся лаборатория помогала надписывать конверты, чтобы успеть во время с рассылкой. Защита состоялась в марте и прошла успешно.
Дмитрий Владимирович был руководителем Научного совета по физической электронике. В период подготовки конференций меня часто привлекали к работе Совета. И здесь я воочию убедилась, какой любовью и уважением пользовался Дмитрий Владимирович среди своих коллег во всех научных кругах Союза - в Ленинграде, Киеве, Риге, Томске, Ташкенте, Рязани, Львове...
Как жаль, что мы так рано потеряли такого крупного учёного, обаятельного и истинно интеллигентного человека, общение с которым всегда было радостью.
Январь 2007 г.